В Карловых Варах светало. Над Судетами поднимался красный огненный столб. Упрятанный за горой солнечный диск выдавал световой сигнал о приходе нового дня. Привычное для живущих на Земле явление. Еще один день, еще один восход. Миллионы живых существ явятся в это утро на свет, и столько же покинут этот мир с наступлением ночи. Уйдут в небытие, соблюдая мудрое равновесие природы, которое, кроме человека, ни одно живое существо не осмелилось нарушать. И в Африке, и в тропиках Южной Америки, и здесь, в центре Европы, над крышами старинного немецкого города Карлсбада, после Второй мировой войны окончательно ставшего чешским курортом Карловы Вары, восходящее солнце всего лишь напоминало о вечных законах бытия. И о том, что наступает последний день первого месяца лета две тысячи семьдесят пятого года от Рождества Христова.
В этот предрассветный час древний город спал, и только на автобусной станции, медленно прохаживаясь по пустынному перрону, курил сигару тучный гладко выбритый господин. На его груди раскачивалась табличка с надписью «Крымов». Тучный курильщик служил в отделе сервиса компании «Эдэмплац», и в его обязанности входили сопровождение и доставка ВИП-клиентов. Рядом на стоянке в представительском электрокаре с надписью «Эдэмплац» на фюзеляже похрапывал еще один встречающий — Сташек Кабулка, прибывший сюда вместе с курильщиком. Мужчины отлично знали свое дело и обладали многолетним опытом общения с клиентами. И несмотря на свой сравнительно молодой по меркам Евросоюза возраст — обоим еще не исполнилось и семидесяти, — о дальнейшем карьерном росте не помышляли. Что вполне объяснимо: если джентльмену и вставить челюсти, заменить почку, имплантировать простату и подновить роговицу глаз, азарта молодости ему не вернуть. Славно уже то, что начальство в квалификации своих сотрудников пока не сомневается. Вот и сегодня им доверили весьма почетного визитера, что являлось большой честью. А вот обращаться к нему полагалось особо — «уважаемый господин покровитель», поскольку на слово «клиент» глава компании Ганс Маур наложил вето.
Встречали они Остапа Георгиевича Крымова. «Покровитель» Крымов час назад прилетел из Таллинна в Прагу и добирался сюда на реликтовом, некогда рейсовом автобусе, прозванным местными жителями «ихтиобусом». Автобус этот компания «Эдэмплац» заказала специально для пожилого путешественника. Крымов принципиально доселе не желал пользоваться чудесами цифровых технологий и перемещаться в пространстве с помощью скан-кабин, а предпочитал трястись по убогому серпантину, созерцая местный ландшафт и предаваясь раздумьям. Узкую бетонку, что связывала знаменитый курорт со столицей, власти республики поддерживали в относительном порядке. Поддерживали специально для упертых приверженцев старины. Для них же пражская компания «Автом» содержала парк из десятка допотопных автобусов с дизельными двигателями. Запах отработанной солярки входил в сервис, позволяя ностальгирующим старцам ощутить себя на полвека моложе. Поскольку использование нефтепродуктов в качестве горючего в Евросоюзе строго каралось законом, «Автом» платил в казну огромные налоги. Оттого услуга влетала в копеечку, и обыватель среднего достатка позволить ее себе не мог. Вот такой автобус и дожидались сотрудники «Эдэмплац» на перроне чудом сохранившегося в городе-курорте автовокзала. Но дождались стражей порядка…
Радек, так звали любителя сигар, заметил приближающийся электрокар полиции, но спрятать сигару не успел. Два городских полицейских поочередно покинули кабину и, как могли, поспешили к нему. Понимая, что от штрафа не отвертеться, курильщик обиженно засопел, извлек бумажник, а из него банковскую карту. Курение в Карловых Варах и его окрестностях наказывалось штрафом в сто хуаней — треть среднемесячной зарплаты по стране. Что считалось вполне по-божески. В соседней Баварии подобный проступок карался двумя годами тюрьмы. Но беды не случилось — один из полицейских, вместо слов обвинения, оглядел нарушителя сквозь линзы очков, узнал в нем племянника и покачал головой:
— Балбес ты эдакий! Повезло, благо попал на мое дежурство, — и благодушно потрепал нарушителя по плечу.
— Иногда везет, — согласился Радек, пряча карту в бумажник, а бумажник в карман. Банковскими картами пользовались единицы. Их еще четверть века назад заменили подкожные чипы. Но чудаки, не желающие посторонних элементов в организме, еще встречались. Радек принадлежал к их числу. Дядя поинтересовался:
— Поджидаешь ихтиобус?
Племяш заметно повеселел:
— Угадал, встречаю покровителя.
Родственный коп пожелал племяннику удачи и, кивнув напарнику, что тактично дожидался поодаль, направился к служебному транспорту. Напарник, прихрамывая, последовал за ним, и вскоре шелест полицейского экипажа растворился в сонной тишине улиц. Стало слышно, как в своем бетонном ложе ворчит Тепла. Река, а вернее, резвый ручей, выказывал норов лишь в дни весенних паводков. Тогда и спасали массивные бетонные берега горожан от наводнения. Вешние воды с горных склонов попробуй укроти. Глубокое ложе за считанные часы наполнялось до краев. И ошалевшая водная стихия, пугая местный люд и восхищая туристов, рвалась из своих бетонных оков к жилым кварталам.
Радек сделал последнюю затяжку и сочувственно подумал о родне. Дежурить на улице в восемьдесят лет — не сахар. Но напарнику дяди и того хуже — больные ноги без аппарата «Лоцмана» ему бы совсем отказали. А так офицер мог ходить без посторонней помощи, а по гладкому асфальту даже пробежаться метров десять трусцой. В старые добрые времена, когда в полиции служили молодые, сильные мужчины, у них подобных проблем не возникало. Но теперь в Евросоюзе найти такого большая удача. Цыган, турок и эфиопов в органы правопорядка больше не брали. После массовой миграции начала века толерантность в Европе пришлось откорректировать. Массовые грабежи, изнасилования и мародерство приезжих заставили Брюссель пересмотреть закон о «понаехавших» и запретить им работу в госучреждениях. Затем на помощь пришли китайцы. В те годы к ним присоединилась малонаселенная Монголия, и они без церемоний переселили «беженцев» туда, организовав из них особую расу — новомоголов. После чего африканцев и азиатов в Евросоюзе поубавилось, а свои европейцы слишком быстро старились. Вот и приходилось престарелому дяде бдеть на ночных дежурствах. Дряхлеющих стражей порядка приманивали высокой зарплатой. Но Радек знал от дяди — деньги не главное. Главное — возрастная карта за счет казны…
От жалости к родственнику Радек погладил округлость живота, аккуратно затушил сигару и только после этого опустил окурок в мусорный контейнер.
Наконец, издалека послышался глухой рокот дизеля, и в дрожащем свете фар, прорезавших сумеречный туман набережной, возник ихтиобус. Пришвартовавшись к причалу перрона, нелепый короб обдал Радека жаром разгоряченного дизеля и остановился. Двигатель чудища затих, и, выдержав солидную паузу, антикварный монстр распахнул двери. Первым, готовый помочь пассажиру, на перрон ступил водитель. Но пожилой господин в помощи не нуждался. Он степенно покинул автобус, поблагодарил водителя и огляделся. Радек поспешил навстречу. На табличку со своим именем Крымов внимания не обратил. Тучный облик встречавшего он прекрасно помнил по прошлым посещениям. Крепко пожав Радеку руку, Остап Георгиевич широко улыбнулся. Радек улыбнулся в ответ, но по ослепительности его улыбка не шла ни в какое сравнение с улыбкой старца. Безупречный оскал девяностолетнего путешественника внушал уважение. Сегодня в Европе зубные протезы увидишь только в музеях. Уже с десяток лет страждущие могли получить совершенно новые зубы, выращенные из собственных стволовых клеток. Операция занимала чуть меньше года и стоила дорого. Радек прикинул: за деньги, потраченные Крымовым на дантиста, в Карловых Варах, арендуя сносное жилье, можно прожить пару лет.
Багажом, кроме ретро-портфеля, путешественник себя не обременял. Радек вежливо осведомился, как долетел «покровитель». Выслушав ответ, что все прошло замечательно, повел подопечного к электрокару. О том, что перед ним глубокий старик, следовало из досье Крымова, что хранилось в сервисном отделе компании. На вид «покровитель» выглядел лет на тридцать моложе. Распахнув заднюю дверцу, Радек устроил Остапа Георгиевича, а сам уселся вперед и толкнул храпящего коллегу. Кабулка протер глаза, выдавил на лице радушие и пультом запустил навигатор. В водителе электрокар не нуждался, но Сташек понимал, что храпеть в присутствии «покровителя» невежливо, и глупо таращился по сторонам.
Солнце уже явило свой огненный лик, позолотив статуи на крышах домов, и слепящим заревом брызнуло из стекол. Каскад санаторных зданий над Теплой ловил жар восходящего солнца стеклами своих окон. А поймав, расстреливал отражением сонный курорт. По набережной потянулись ранние водохлебы. Одни выходили из номеров отелей и съемных квартир, неся в руках сувенирные кружки, из которых пили целебный кипяток. Другие возникали из скандромных кабин с баулами и спортивными сумками через плечо. И только русский вор, Яшка, по кличке Пианист, выскакивал из скан-кабины без вещей. Мастер своего дела, он умел обчищать карманы европейцев в любом пространстве, в том числе и в виртуальном, тюрьму Евросоюза называл «санаторием» и жил припеваючи. Все вновь прибывшие, а с ними и Яшка, тут же обзаводились сувенирными сосудами и пополняли собой ряды водохлебов.
The introductory fragment is over. Buy product now
